Гитара нквд трудколония №1 Томск Фабрика музыкальных инструментов

Одним из предшественников г. Северска был посёлок Чекист, возникший в 1933 году. Посёлок начали строить летом как одну из точек трудовой коммуны, организованной ОГПУ в окрестностях Томска.

Первой точкой была коммуна им. Заковского за рекой Томь, в районе посёлка Тимирязево, второй по времени, но первой по номеру, стала трудколония «Чекист», третьей точкой — «Коммунар», в районе ст. Черемошники. Трудколония №4 - женская, была перемещена в Томск в 1936 году.

Трудовой Коллектив Молодёжи (ТКМ) или Молодёжная Трудовая Коммуна (МТК) планировалась организаторами как масштабное (на 8000 воспитанников) учреждение социальной реабилитации беспризорных подростков, которых собирали по всей стране. Участок земли в 300 га под строительство трудкоммуны ОГПУ был отведён постановлением №683 президиума Томского городского совета РК и КД от 31 июля 1933 года. В пункте первом постановления значилось: «Ввиду отсутствия другого подходящего участка вблизи города, расположенного у линии ж.д. и р. Томи, предоставить под строительство трудкоммуны Сиблага участок бывшей Архимандритской дачи». Ранее это место занимал горсовхоз №6, являвшийся загородным хозяйством Бактериологического института (Бактина). В августе 1933 года инспекция МТК Сиблага ОГПУ просила дополнительно отвести коммуне 2,5 тыс. га земли рядом с Архимандриткой для сельхозпродукции, молочной фермы, свинофермы в расчёте на 8 тыс. едоков. Такого числа воспитанников в коммуне не было. Во всех трёх колониях насчитывалось: в ноябре 1936 года -6321 человек, в 1937 году - 5426 человек. В «Чекисте» (точка №1 ТКМ) в 1933 году проживало около 1000 человек, в 1936 году - 2900, в 1938 году - 2000, в 1939 году - 1392, в апреле 1941 года - 2513 человек.

Коммуна организовалась на берегу Томи при впадении в неё р. Киргизки. Северчанам история ТКМ известна, в основном, по книге «Атаман Пузырь», написанной воспитанниками коммуны В. Корневым, Б. Иртышским и Е. Дульневым. Авторы книги довольно сильно романтизировали и смягчили ситуацию, сложившуюся в первые месяцы существования коммуны «Чекист», хотя и написали о набегах на соседские огороды, о неуютном житье-бытье, картёжных играх, драках. Действительность, отражённая в документах, выглядит непригляднее. Вот письмо одного из воспитателей коммуны Ивана Балыкова, наглядно рисующее первые месяцы существования этого учреждения.

«Здорово Саша!

Ну, друг ничего кошмарнее не видел, как здесь. Во-первых, восемь тысяч ребят, вот ты и представь себе эту картину. Здесь и блатяки и урканы, майданщики и честные ребята. Участок, на котором мы сейчас находимся, новый, организуется на новом месте. Сейчас есть два летних барака в них 1000 человек. В бараках грязь вершка на 2, не меньше, топчанов нет, соломы нет, спят на голом грязном полу, друг на дружке, столовая всего вмещает 100 человек. Надо пропустить такую армию. Так вот, мы сейчас занимаемся исключительно организацией этой детворы на шамовку, потому что здесь в очередях уже двоих задавили насмерть, многие ребята босые, нет рубашек, кто в одних кальсонах, здесь [шпана] чесоточная, просто скелеты, в Томске 3-й день снег, грязь по колено, у нас что-то невероятное, участок не огорожен, вследствие плохой организации питания многие остаются голодом, бродят по улицам Томска, на базаре загоняют манатки, воруют у населения картошку пекут её, [воруют] капусту, терроризируют население, обирают прохожих... На сегодня ничего похожего на коммуну нет, есть пока банда, сегодня мы вечером уезжали на совещание, без нас сотворилась драка, 3-х человек порезали. Это был целый бунт. Вот ко­ротко я тебе опишу день. Приходишь в этот разнесчастный барак, писк, драка – разнимаем, со всех сторон крики:дядя или начальник, воспитатель: «Когда домой отправите, я сегодня не ел ничего? Активист картошку отобрал, «бтюшку» (пайку хлеба) маленькую дали, «баланды» (супу) не хватило, ботинки «сдрючили» (украли), меня «отдрынили» (палкой избили), когда в баню поведёте - вши заедают, дядя я больной, горло, живот, голова, ноги и т.д., дядя напиши письмо родным, когда бумага, конверты будут, что вы с нами делать будете, скоро обед, хряпать хочется?». И вдруг опять писк, драки или идёшь и слышишь переговоры двух ребят: «О, Леля, Леля, идёшь, иду» (это значит сегодня бежим) или «О, мама, не идёшь» (не годишься бежать с нами), всевозможные виртуозные [ругательства] и так каждый день до двух, трёх ночи, вот сейчас без двадцати минут четыре часа ночи, а я ещё решил написать тебе вот это письмо, на ходу времени не хватает, вот до нас 1000 человек, 3 воспитателя или, вернее, не воспитатели, а чурки, одного уже облупили, народ работает день и ночь, и вот к такой-то армии людей бездушное, бесчеловеческое отношение, в частности, со стороны Томского горкома, который ещё до сегодняшнего дня ничего не сделал, дал одного задрыгу, не хватает лошадей, нет дров, по два дня нет воды, ребята пьют из дождевых болот и ручейков, это не преувеличено, это так как есть. На комсомол возлагают большие надежды. Начальник Сиблага, который тоже здесь, убедительно просил помочь подброской людей: воспитателей, учителей, инструкторов по труду.

2) Прошу, Саша, поговорить в крайкоме партии, а без него, мне кажется, не обойдётся. Надо помочь им в заброске топлива, часть угля и немедленной его отгрузке, надавить на горком ВКП(б) по подброске лошадей на время строительства и вывозке дров, в подвозке воды, посылке коммунистов воспитателей. Надо привлечь крайсовет, ведь, Саша, 8000 в таких тяжелейших условиях, на пороге зимы. Я не говорю уже о себе. Мы полуголодные иногда и да в такой комнатушке [в] такой же грязи, не топленной. Народ бежит, но настроение нашей бригады пока что работоспособное. Вот всё. Надо спать, ты мне черкни.

30.IX.33 г. С комприветом И. Балыков».

По этому письму секретариат ЗапСибкрайкома ВКП(б) принял 21 октября 1933 года постановление, в котором было сказано: «Отметить исключительно тяжёлое состояние и неподготовленность Томской трудкоммуны к наступающему зимнему периоду. Плохо поставлено снабжение продовольствием, отсутствует достаточное количество жилой площади для размещения ребят, нет тёплой одежды, обуви, острые перебои с топливом и водоснабжением, безобразно обстоит дело в санитарном отношении и высокий процент заболеваемости.

Со стороны т. Горшкова не было должного внимания к устранению отмеченных недостатков, проявлено нетерпимое благодушие, успокоенность и неповоротливость в организационно-хозяйственных вопросах.

Томским Горкомом партии, КрайОНО и Крайздравом не было оказано должного содействия Сиблагу в деле налаживания лечебно-санитарной и воспитательной работы среди молодёжи труддеткоммуны». Секретариат крайкома постановил в десятидневный срок передать Сиблагу 20 воспитателей и 20 преподавателей, 6 врачей, обеспечить их квартирами, создать при коммуне рабфак, школу, выделить на работу в коммуну 10 коммунистов, обеспечить топливом, продовольствием, наладить водоснабжение, освещение, медицинское обслуживание, а ответственность возложить на секретаря горкома Никулькова. Было решено также направить в коммуну для работы «50 человек выдержанных комсомольцев, командировать заведующего и заведующего учебно-военной частью».